Унесенные ветром: как скобари путешествовали по Дагестану автостопом

Когда я и мой друг отправлялись на Кавказ, да еще и автостопом, близкие и знакомые смотрели на нас, как на сумасшедших. Все говорили: «Это же очень опасно! Вас похитят или убьют!» Особенно прочно в наших головах засела рассказанная кем-то легенда о том, что в Дагестане есть таинственные кирпичные заводы, где похищенные туристы работают за еду до скончания своих дней.

Было жутковато, но жажда приключений и желание увидеть вершины Большого Кавказа, его глубокие каньоны, обширные водохранилища и, конечно, Каспийское море пересилили страх.

…И вот однажды в горах Дагестана нас застигла непогода. Мы оказались в местечке под названием Ирганай. Утомленные долгими скитаниями, измученные хроническим недосыпом, мы сидели на берегу водохранилища, объятого высокими горами.

Стемнело от набежавших туч. Бил шквальный ветер. В воздухе метались столбы пыли. Люди, катающиеся на сапах, спешно гребли к берегу. За ними на воду спустили спасательный катер. А из-за гор на нас двигалась стена дождя.

Мы нервно обсуждали, как нам здесь остановиться на ночь, где ставить палатку в такой ветер, перенесет ли она вообще такие бури? Природа все больше бесновалась. И я сказала своему спутнику:

– А давай прямо сейчас пойдем ловить попутку, и поедем туда, куда она нас завезёт?

Это показалось нам меньшей авантюрой, чем ставить на таком ветру палатку. Мы вышли на дорогу, и перед нами почти сразу остановилась машина.

Хочу заметить, что автостоп на Кавказе – это не то, к чему мы привыкли. Мы, скобари, а также москвичи, петербуржцы, волгоградцы и так далее – люди, как правило, сдержанные, недоверчивые и более закрытые, чем кавказцы. Потому от Пскова до Волгограда ловить попутки бывает непросто. А вот с Калмыкии начинается волшебство... 

Машины останавливаются, едва поднимаешь руку. А в Дагестане частенько вообще не успеваешь ее поднять: порой просто идешь вдоль дороги с большими туристическими рюкзаками, и люди сами притормаживают на своих автомобилях, расспрашивают, куда мы двигаемся, что хотим посмотреть. Поэтому дагестанцев, чеченцев, калмыков, ингушей мы за время нашей поездки на Кавказ очень полюбили, и на чужбине благодаря их радушию всюду чувствовали себя, будто среди друзей, зная, что в любой непростой ситуации они нам помогут.

…Так вышло и в этот раз. Машина помчалась сквозь горы. Побег от непогоды удался. Нашими попутчиками оказались два аварца –Ислам и Ибрагим. Расспросив нас обо всех обстоятельствах нашего путешествия, Ислам сказал:

– У меня здесь рядом мать живет в горах. Остановитесь у нас.

К тому времени нам уже не раз приходилось преодолевать в Дагестане нашу северо-западную скромность в ответ на такие категоричные предложения. Мы уже знали, что отказ или, еще хуже, предложение заплатить дагестанца обидит.

Но мы всё равно смутились и попытались убедить наших новых знакомых, что у нас замечательная палатка, и что в случае чего мы легко можем себе позволить переждать непогоду где-нибудь в гостинице (хотя в горах с гостиницами, конечно, бывают сложности).

Но Ислам не терпел возражений. Перед поездкой в высокогорное село два брата к тому же накормили нас пшеничным хинкалом, национальным дагестанским блюдом (это еще одно проявление дагестанского радушия и от такого угощения тоже ни в коем случае нельзя отказываться). Тем временем Ислам позвонил своему другу Али, который должен был доставить нас в горный аул под названием Цекоб.

– Только вы должны иметь ввиду, что Али очень закрытый и неразговорчивый. Не удивляйтесь, пожалуйста, если с вами он будет мало говорить, он не со зла, – предупредил нас Ислам.

Спустя минут двадцать подъехала девятка. Оттуда вышел чуть сгорбленный, худощавый мужчина лет сорока с острой щетиной. Он нам показался действительно мрачноватым. Но мы от души поблагодарили Ислама с Ибрагимом и сели в машину.

И вот мы в гробовом молчании едем по серпантину куда-то вверх. И тут нам вспомнилась легенда о кирпичном заводе… Становилось не по себе. Я, глядя на мелькающие за окном силуэты гор и огоньки селений, разбросанных по склонам, думала: «Не слишком ли мы безрассудно поступили? Едем с абсолютно незнакомым человеком неизвестно куда… Если вернусь из Дагестана в Псков живой, зайду, пожалуй, в церковь, поставлю свечку за наше чудесное спасение…»

Тревога всё нарастала. Мы почувствовали, что асфальт закончился и началась грунтовка. Вдруг машина резко остановилась.

Али повернулся к нам и задал совершенно неожиданный вопрос:

– Пиво будете?

– Ну… не откажемся, спасибо, – все еще несколько напуганные пробормотали мы.

Али вышел из машины, открыл багажник, достал оттуда три банки пива, две протянул нам, затем снова сел за руль, открыл пиво, и машина снова тронулась.

Одной рукой наш водитель крутил баранку, со второй прихлёбывал пиво. И внезапно разговорился. Стал рассказывать про свой аул, про горных туров, медведей, волков, лютые зимы и несчастные случаи в горах. Машина двигалась в кромешной темноте, выхватывая фарами силуэты коров, которые расположились на ночлег возле дороги у скал.

Кстати, коровы в Дагестане – это отдельная история. Вы редко встретите рядом с ними пастуха. Эти животные свободно разгуливают, где хотят, вдоль трасс или прямо по дорогам, отдыхают в дорожных тоннелях, вскарабкиваются на высокие горы, роются в мусорных контейнерах и спят там, где их застала ночь. Интересно, что дагестанцы, если на дорогу вышла корова, никогда им не сигналят, а терпеливо ждут, когда животное само отойдёт в сторонку.

Так мы ехали довольно долго. Вдруг машина снова остановилась. В окно мы увидели одинокий фонарик и тени каких-то людей.

– Вы не против, если я на пять минут отлучусь, с друзьями повидаюсь? – спросил Али.

Мы остались сидеть в темноте. Снова невольно в голову полезли мысли о кирпичном заводе и вечном рабстве за кусок хлеба. «После этой поездки я точно буду чаще ходить в церковь», – прошептала я. Мой спутник на мои слова улыбнулся, но было видно, что ему так же тревожно, как и мне.

Через несколько минут дверь Али заглянул в машину и сказал:

– Посидите с нами, ребята!

Мы вышли и оказались под раскидистым абрикосовым деревом, к ветвям которого кто-то прикрепил телефон с фонариком. Под деревом лежал плоский камень, вокруг которого сидели и стояли люди. Звучала музыка. Все собравшиеся заулыбались нам.

…Мы просидели с ними очень долго. Они расспрашивали нас о наших приключениях, рассказывали о своей жизни в ауле, шутили и смеялись.

– Послушайте! – обратился к нам один из самых старших мужчин, – Расскаж'ите всем у себя, что мы никакие не головорезы, а добрые люди, и всегда рады гостям.

К тому времени мы, конечно же, уже позабыли про кирпичные заводы и просто наслаждались душевной беседой, дагестанской музыкой и тем, что это все происходит в богом забытом ауле, под абрикосовым деревом на высоте две тысячи метров над уровнем моря под усыпанным мерцающими звездами небом.

– А теперь выпьем за гостей и за своих. Здоровья ж′илать не буду, дней тоже ж′илать не буду – каж′дый дает Аллах. Скаж′ю только: пусть этот круг, мы, эти люди, будем так сидеть не один год. Пока у нас есть время и есть дни – посидим! – добавил старейшина.

Ближе к полуночи Али предложил нам остаться на ночевку у его семьи, а не у мамы Ислама, поскольку ехать дальше было уже поздно. Мы согласились. Он оставил машину рядом с небольшой деревенской мечетью, и мы долго поднимались куда-то наверх по извилистой тропинке в кромешной тьме, которая будто бы проглатывала свет наших фонариков, и единственное, что могли увидеть, – это камни у себя под ногами да темные очертания дремлющих возле дороги коров.

Наконец, мы вошли в большой дом, сложенный из крупных круглых камней. В гостиной нас встретила большая и дружная семья Али. Несмотря на поздний час, женщины тут же накрыли на стол, не желая слушать наших возражений, что мы только что поужинали.

Маленькие дети с любопытством осматривали нас, чужеземцев, и застенчиво поинтересовались, можно ли примерить наши рюкзаки. Один из мальчишек по имени Мухаммед сказал, что хочет путешествовать, как мы.

На следующее утро, прекрасно выспавшись, мы выглянули в окно и поразились увиденному. Наш дом был будто прилеплен к горному склону, а вокруг тут и там, вплотную друг к другу «висели» такие же каменные дома.

Позавтракав чуду (еще одно вкуснейшее национальное дагестанское блюдо) и выпив калмыкского чая (да, в Дагестане часто пьют калмыкский чай – чай с молоком, солью и маслом), мы двинулись исследовать окрестности.

Возле родника мы повстречали несколько женщин, которые очень обрадовались нам и даже попросили сфотографироваться с ними.

После Али повез нас дальше в горы, чтобы показать местечко, где он складывает из камней новый дом. Но и на этот раз в рабство нас не захватили: Али всё делает сам и в рабах не нуждается.

По дороге «неразговорчивый Али» поведал нам разные истории о своих занятиях в ауле. В тёплое время года он много лет трудится на каменоломне, и большая часть домов в ауле возведена благодаря его труду. А зимой он поднимается ещё выше в горы, чтобы охотиться на туров.

Таким суровым и отважным людям точно не нужны никакие рабы.

За время путешествия по Большому Кавказу я поняла многое. Наша скобарская, северо-западная, закрытость, наше излишнее недоверие к людям – не очень правильные привычки. Из-за своих страхов, из-за нелепых стереотипов мы лишаем себя возможности увидеть мир.

Конечно, плохие люди встречаются везде, и опасения насчёт Дагестана и других кавказских регионов вполне обоснованы: ещё недавно там лилась кровь и много веков не утихали войны. Но прежде, чем вешать ярлыки на всех и сразу, и прежде, чем поддерживать нехорошие стереотипы, надо постараться узнать этих людей получше.

Наша ночь в ауле Цекоб – это всего одна ночь из множества проведённых в Дагестане. И как-то так совпало, что мы встречали в этой республике только доброжелательных, щедрых, открытых и заботливых людей.

Интересно, что дагестанцы прекрасно знают, как их боятся жители других российских регионов. Они в курсе, что многие из моих земляков считают Кавказ небезопасным для путешествия местом. И они очень стараются разрушить эти стереотипы и доказать, что на самом деле Дагестан – это щедрая и гостеприимная земля.

Если вам повезёт однажды побывать в этих местах, то вы и сами в этом убедитесь.

Татьяна Рачинская, псковская Школа межэтнической журналистики

Фото автора