Пляски на костях в фуражке Гитлера
Министр обороны России г-н Шойгу не производит впечатление обаятельного человека. Это мое личное суждение, которое, надеюсь, не противоречит ни поправкам к Конституции, ни уголовно-процессуальному кодексу. И тут уже ничего не поделаешь: насильно мил не будешь. Вспоминая Довлатова, которому хотелось разделить компашку с Чеховым или Пушкиным, можно сказать, что раздавить бутылку Клико с Сергеем Кужугетовичем, а равно, как и с Толстым или занудой-Достоевским, большого желания нет.
Тем более, что с некоторых пор у нашего диванного сообщества с генеральной линией министерства обороны возникли непримиримые противоречия. Речь идет об открытии главного православного храма Вооруженных сил, где в числе особо ценных реликвий оказались гитлеровские обноски – его китель и фуражка.
Юмористов, коих сегодня хоть пруд пруди, такое соседство рассмешило. Кто-то искренне удивился, однако помещение в сакральное пространство, коим и является православный храм, личных вещей антихриста (так во всяком случае в годы войны многие русские священники именовали фюрера) это такой, как говорит новое поколение, зашквар, которому нет ни логического, ни другого более- менее внятного объяснения. Нет, если считать, что РПЦ, как это и записано в Конституции, отделена от государства, то она вольна вносить в свои храмы (а равно и выносить) любые понравившиеся предметы. Размещают там, например плащаницы, вышитые когда-то царскими особами, личные вещи особо чтимых святых. Известны случаи, когда в качестве священных реликвий в храмах хранят боевое оружие выдающихся воинов, сокрушивших супостата, но обноски ненавистного врага – это что-то новенькое. Какие чувства должны вызывать предметы из гардероба бесноватого у православного аналоя? - каждый, видимо, самостоятельно найдет ответ на этот вопрос. Между тем наша диванная партия, например, не в состоянии представить, если бы в Казанский собор - символ победы над Наполеоном, указом государя-императора в ознаменование 75-летия битвы взятия Парижа рядом с капсулой, где хранится сердце Кутузова, торжественно поместили портки выскочки-корсиканца или его занюханную треуголку. Типа, любуйтесь православные! Чтобы это изменило? Разом повысился уровень патриотизма на душу населения? К слову, в каких единицах эта плохо уловимая субстанция измеряется – кто бы подсказал… Видимо, в долларах, если судить по стоимости лондонских особняков современных записных патриотов.
Впрочем, пока никто не ответил на этот сакраментальный вопрос современности, однако по-нашему, сугубо личному и очень (!) предвзятому мнению, привнесение в церковь личных вещей исторического персонажа, проклятого, кажется, во всех мировых религиях, не имеющих никакого отношения к вере, возмутительно. И это еще деликатно сказано…
Понятно, что мы можем ошибаться, но вменяемого мнения по этому поводу от того же самого министра обороны страна так и не услышала, поэтому все случившееся мы тут у себя на диване продолжаем считать, как минимум, некими языческими плясками на костях или, как максимум, шизофренией. Между тем, лоялисты продолжают уверять, что это, типа, инсталляция, которая напоминает всем либерастам и маловерам о том, что мы победили фашизм. А что, есть на этот счет сомневающиеся? Тогда давайте не будем мелочиться и пойдем еще дальше. Если в городе-герое Москве, в главный храм министерства обороны, с помпой заносят фуражку, в которой Гитлер приветствовал войска СС, готовых по плану «Барбаросса» стереть с лица земли т.н. «унтерменшей» - недочеловеков, которые проживали на территории, в том числе, и Псковской области, то почему бы не пойти еще дальше? Например, по предложенной, но так и не понятой большинством, логике, почему бы не внести, например, в Троицкий собор города воинской славы обмундирование полицаев, включая их портки, которые зверствовали в том же самом Моглино? Другие, типа, «реликвии» оккупационного периода, место которым на помойке, но никак не в православном храме.
В заключении, чтобы ни у кого не осталось сомнений в личной позиции пишущего эти строки, приведем отрывок из свидетельских показаний отца Ивана (Иванова), включенных в литерное дело № 005/5 (сов. секретно), в котором собраны документы о разрушениях и зверствах, деятельности разведывательных и контрразведывательных органов гитлеровцев на территории Псковской области:
«В ночь 8 июля 1941 года звери-фашисты захватили древний город Псков. Свое наступление они ознаменовали все уничтожающими пожарами… В этом ужасном пламени погибли навсегда главные памятники псковской древности: храмы Косьмодемьянский и Богоявлений на Запсковье, Николы со Усохи и Вознесенский монастырь на Советской улице, Ивановский монастырь за Завеличье. Остальные церкви Пскова были заняты под склады, казармы или кино. Во всем городе во время оккупации были открыты только два храма – Троицкий собор и Дмитриевская… церковь. Одновременно с главным собором была открыта Пароменская церковь, но она проработала не дольше одного месяца – потом немцы переоборудовали ее под склад. И в таком состоянии, несмотря на все просьбы верующих перед миссией открыть ее, она оставалась до самого бегства фашистов. В Казанской церкви фашисты устроили кино, в церкви Михаила Архангела, Варлаамовская у фашистов были склады, Алексеевскую - открыли только в ноябре 1943 года. На короткое время была открыта и Иоанно-Богословская церковь, что на Мишариной Горе, но потом немцы превратили ее в конюшню. Не лучшая участь храмов выпала на долю людей, преданных своей Великой Родине. С первых же дней захвата города немцами по улицам его гоняли колонны голодных полуодетых и почти босых наших военнопленных. Жуткую картину представляли эти несчастные страдальцы, двигающиеся, как тени, держащиеся друг за друга от истощения. Не лучше выглядели и мы - «свободные», когда видели своих братьев, умирающих от голода и не имеющие никаких прав и возможности, чтобы оказать им посильную помощь. Здесь же на улице их избивали палками или прикладами, просто расстреливали тех, кто пытался помочь… Когда доблестная Красная Армия погнала фашистского зверя с нашей родной земли в его логово, то он в припадке бессильного бешенства, свое зло стал вымещать на беззащитном русском населении. Пламя огня, как в первые дни оккупации, начало опустошать наши села и города вместе с населением, которое пряталось от насильственной эвакуации. Люди становились жертвами массовых расстрелов (деревня Ланева Гора), динамитных подрывов в церквях (погост Рюха, деревня Добрывитки Псковского района) и пр. и пр. зверства. Те, кто случайно избавлялся от быстрой, но мучительной смерти, попадал в лагеря на медленное, но также мучительное вымирание от холода, голода, сыпняка и других видов болезни…
После эвакуации населения из города фашистские варвары заняли грабежом древних икон, книг и утвари, хранившихся в храмах Пскова и окрестностей… Одновременно с вывозом псковских святынь были сожжены… подворье Печорского монастыря в Краснофлотском переулке, Успенская и Иоанно-Анненская церкви по улице Калинина, Сергия с Залужья на улице Свердлова и взорвана Никитская на улице Горной. Вообще зверства фашистов к мирному русскому населению, варварство к памятникам Псковской древности, неописуемы и во время оккупации и жизни в них они проявились в самой ужасно неизмеримой мере.
- Да воздаст им наша родная, непобедимая Красная армия сторицей по делам их!» – такими строками заканчиваются эти свидетельские показания.
Юрий Моисенко
